Нет, конечно в моей старой записной книжке, хранящейся у меня еще с тех пор, когда сотовый телефон еще не был обязательным аксессуаром, есть много номеров. С тщательной аккуратностью заполненные странички А, Б, В, привычно полупустые Э, Ю, Я. Имена, фамилии, номера. Некоторые из них вспыхивают в памяти яркими, насыщенными воспоминаниями. Некоторые приходится старательно припоминать – морща лоб раздувать почти потухший уголек памяти. Некоторые имена навсегда уже остаются чужими.
Я дохожу до страницы с «этим самым» номером и останавливаюсь. Я прекрасно помню этого человека. Мы познакомились так, как и знакомятся дети – без подвоха, необходимости отстоять свой интерес, без интриг. Случайно.
Была середина лета 1999 года. Тогда тоже, как и сейчас, обещали близкий «Конец Света». Но люди уже слишком давно говорят о нем слишком много, чтобы заметить, что он уже наступил. Мы были в лагере, который тогда еще не перестали называть «пионерским», и попали в один отряд. Не сразу, но мы стали близкими приятелями. Перед отъездом домой мы все обменивались друг с другом номерами своих телефонов, вписывая их на самодельные памятные открытки, заботливо приготовленные для нас вожатыми. Мы старательно выписывали каждую циферку. Только для того, чтобы никогда по этим номерам не позвонить.
Это были времена последнего счастливого детства без интернета, когда мы ходили друг к другу домой чтобы позвать гулять. А единственной формой связи с новыми, найденными за лето, друзьями были сентябрьские встречи в парке Горького, пропуская одну из которых ты выпадал из «обоймы» уже навсегда. Потому что узнать, когда состоится следующая встреча (и состоится ли вообще) ты уже не мог.
Я мну большим пальцем желтеющие страницы, раздумывая, а может быть все-таки позвонить? Вот этой, Полине, с которой целовался первый раз, под мелким моросящим дождем за старым дощатым бараком. Решено. Моя рука тянется к трубке, останавливаясь на пол-пути. Я понимаю, что прошло 12 лет.
И это ты все эти 12 лет гулял, пил и веселился, меняя друзей, подруг и занятия. Стараясь ухватить все и сразу. Опуститься на самый низ и взмахнуть к самому верху. Шатаясь от заграницы до белых больничных стен. В инфантильном поиске самого себя, самого себя же по пути и теряя, вечно гонимый вожжами направленной вовнутрь рефлексии. И это ты сейчас сидишь на пустой кухне посреди холодной декабрьской ночи, вспоминаешь, и, главное, можешь вспомнить, кого ты там тискал 12 лет назад. Словно и нет у тебя других забот. А нормальные люди?
А нормальные люди нормально закончили за эти 12 лет школу. Нормально выбрали какой-нибудь нормальный факультет в каком-нибудь нормальном университете. Нормально отучились 5 лет, параллельно нормально найдя себе нормального жениха или невесту, с которой успели нормально поженится и нормально родить нормальную двойню, нормально взяв ипотеку и простенькую (для начала) иномарку в кредит. Для того, чтобы спустя 12 лет услышать… Привет, а ты… ты меня помнишь?
Я продолжаю листать исписанные страницы, полные уже «мертвых» для меня душ. Понимая, что для кого-то я уже тоже точно также «мертв». Жизнь в провинции тиха и неспешна. Значимых событий (за исключением ЧП) здесь не происходит. Мир здесь словно законсервирован. И так легко вползает в душу яд заблуждения, что «всё» - «навсегда». И попадая на крючок этого сладкого обмана, так хочется снова вернуться Туда. На ту развилку, где, как тебе сегодня кажется, ты свернул «не туда». Снова вернуться. Чтобы снова попробовать. Снова ощутить. Снова испытать. Ведь внешне, казалось бы, ничего и не изменилось!
И ты снова проходишь по этим, таким же «как и тогда», дворам, но только шаги людей, которых ты так жаждешь тут увидеть, давно остыли, а следы – стерлись. И ты снова поднимаешь свой взгляд на то же, «как и тогда», окно. Но вместо лица, которое ты так жаждешь там увидеть, ты видишь лишь бледный призрак своего лишь только воспоминания. О недоделанном, недодуманном, недочувствованном. Лишний хлам, копящийся годами в твоей голове. Хлам, в котором уже завелись мыши. Хлам, от которого невозможно избавиться.
И эта старая записная книжка тоже никуда не выбрасывается, как невозможно выбросить часть себя, и убирается в самый дальний угол шкафа воспоминаний, занимая свое место рядом с остальными скелетами.
А у Охлобыстина же вообще все ленты, к которым бы он не прикасался, сотканы из вот этих вот, уже почти забытых, таких исконных, аутентичных, не советских, не российских, - именно что русских культурных кодов, которые моментально и очень чисто начинают резонировать в душах. Там, в глубине, где иногда так, не понятно отчего, потягивает и ноет по вечерам. Под грудой наваленного за последние десятилетия нафталинового хлама - чужого и холодного.Девяностые, насквозь, до костей продуваемые всеми ветрами перемен, дали нам угрюмого, холодного, грубыми ударами высеченного из камня Данилу Багрова. Героя нашего времени "тогдашнего". Гламурный, блестящий, в сытой румяной игривости излет нулевых подарил нам прохвоста-плута Охлобыстина. Героя нашего времени "теперешнего". Героя, так отчаянно пытающегося не дать погасить в себе этот так старательно задуваемый Русский Дух - разбойника, авантюриста. Мужика. Всю жизнь искавшего лишь одного - хлеба, да воли.
Посмотрел. Оставшись в смятении и скомканных чувствах. Экранизацию, ставшего уже практически классическим, произведения, автором которого является чуть ли уж и не ум, и честь, и совесть нашей эпохи, и... и показалось мне все это такой бесталанной поделкой, сотканной из пошлых и изъеженных прописных истин где-то на уровне детской книжки "что такое хорошо и что такое плохо", которые растеряли последнюю актуальность лет этак 5-7 назад, что стало как-то даже неудобно... Но как в середине нулевых вся гопота из предместий подняла на амвон первый "Бумер", сделав его своей библией, гласящей что "стать человеком" означает прессовать дальнобойщиков на трассе, так и до сих пор наверняка находятся деревенские дуры, всерьез считающие, что "добиться успеха в жизни" означает дрыгать короткими босыми ляхами на столе московского клуба в окружении узбекских олигархов.Так что и это произведение найдет своего читателя и зрителя.
(Автор иллюстрации - Терри Роджерс)
(торжественная поступь торжества культа "общечеловеческих ценностей")
Или вот еще говорят, "у преступности нет национальности". Да, но у преступников то есть.Господа п'гавозащитники с толерантными фамилиями в этом месте начинают обличать в сочувствии убийце и насильнику Ваньке, и неприязни к убийце и насильнику Мусе (вину которого еще и доказать надо!). Дескать, какая разница? Что тот преступник, что этот. Чем вам Муса то не угодил? Тем что приехал?Да, тем что приехал.Потому что господа п'гавозащитники очевидно исходят из мнения, что существует какая-то квота на преступления. И что если в городе N поймали за год 10 насильников и убийц, то нет никакой разницы - местные они или приезжие. Все одно - что все 10 были бы местными, что все 10 - приезжими. Что так, что так - 10.А вот по-моему, если среди 10 пойманных преступников 7 - мигранты, да к тому же нелегальные, а 3 - местные, то не окажись здесь этих 7 приезжих, преступлений было бы не 10, а 3. Вот такая вот простая арифметика.Если в каждой нации есть свои отбросы, то зачем нам еще и чужие отбросы? Своих дураков хватает. В завершение так и просится совершенно нетолерантная статистика, сочащаяся сладким ядом ксенофобии, пещерной нетерпимости и шовинизма. Но здравый смысл и требования введения визового режима со странами Средней Азии сегодня называются "фашизмом", поэтому подумайте над тем, как вы будете объяснять своей несовершеннолетней дочери, что в случае изнасилования она будет "сама виновата", что не уважает чужие культурные традиции.
В таких ситуациях принято клеймить, обличать, либо, наоборот, становится на защиту, но давайте попробуем разобраться как вообще, в принципе, могла возникнуть такая ситуация, когда, по меткому выражению Сергея Доренко, "вот 100 километров от Москвы - и идиот на идиоте".В нашем обществе, измученном псевдо-реформами псевдо-политиков, давно не принято всерьез разговаривать о политике - "грязное дело". Моветон. Но от того, что мы, как дети, закрываем глаза ладошками, сама реальность никуда не исчезает. А она, к сожалению, такова, что мы вынуждены жить в государстве, в котором нарушены самые основные, самые базовые принципы его (государства) устройства. Первое - это отсутствие реальной сменяемости власти. Сменяемости не в смысле "вчера правил Петя, сегодня - Сережа, завтра будет Олег - надо всем дать попробовать, чтобы "по-честному". Нет. Отсутствует сменяемость в смысле работы институциализированных механизмов по отбору и допуску к государственному управлению тех, кто в наиболее полной степени соответствует актуальным вызовам сегодняшнего дня. Мир не статичен - меняется все. Вчера были они проблемы, сегодня - другие, завтра будут третьи. И даже если вчера ты успешно справился со вчерашними задачами, это совсем не означает что ты сможешь так же эффективно справится с задачами сегодняшними. Отсюда же и выверенные веками политической практики сроки пребывания у власти - 4, 5 лет. Максимум - "2 срока". Потому что не может один и тот же человек, находясь у власти десятилетиями, каждый раз находить единственно верные, адекватные времени и месту, решения. "Широкий профиль - узкий лоб". В реальности это сводится в самом мягком случае - к деревянной "брежневской" колбасе, в худшем - к повешению на центральной площади. Так что все эти басенки про "коллосальный опыт" могут возыметь действие только на село, люмпенов и национальные окраины. Почему бы тогда не поставить на президенство какого-нибудь 100-летнего старика? Уж у него опыта будет явно побольше чем у нас всех вместе взятых, еще "царя видал!". Вот и получаем на выходе стареющих, теряющих связь с реальностью, дрейфующих в безумие геронтократов. Зато с "выслугой лет". И отсутствие здоровой политической эстафеты с работающими механизмами легитимной безболезненной передачи власти, а не вот этот вот 20-ти летний забег с языком на шее в духе "я сам все знаю, я сам все могу, мне никто не нужен, уйдите, не мешайте", это еще только первая проблема.Второе - это нарушение принципа меритократии, т.е. принципа отбора лучших и достойнейших. Наиболее остро эта тенденция проявилась при путинском правлении, когда под аккомпанимент сладких речей про "недопустимость распада России", "выстраивание вертикали власти", "сильную руку", под весь этот хор чиновники начали подбираться не по традиционной степени компетентности, а по степени лояльности руководству. Чем примечателен умный человек? Он спорит, он задает вопросы. Сама картина мира образованного, порядочного человека не позволяет ему мириться с ошибками, несправедливостью. Так вот такие люди стали не нужны. Нужны стали исполнительные. Чтобы не спорили, чтобы не задавали вопросы. Делай что хочешь, как хочешь (народу ты не подотчетен), нокогда потребуют - будь любезен, исполни указание. При этом не важно насколько глупым, ошибочным или даже чудовищным оно будет. Вот и получаем в сухом остатке не команду молодых, образованных, инициативных, "лучших из лучших" российских политиков и управленцев, а вот эту вот серую, безликую пост-советскую слизь. Номеклатуру выхолощенных дегенератов, которые иразговаривают то с трудом и пишут то с ошибками. Вы спросите а где все эти молодые, образованные, инициативные? А они уезжают. Потому что для того, чтобы заклеивать президентские часики за плакате - ни ум, ни талант не нужны. Нужна слепая покорность. Глядишь, заметят, как Свету из Иваново, подпустят к бюджетной кормушке, пополнят когорту таких же костных и тупых.Сегодня это называется "стать успешным".
