«Что мы имеем сейчас? В центральной России система выборов губернаторов худо-бедно действует. Это достижение и достижение большое, свидетельствующее о вполне западном менталитете основной массы населения. Факт остаётся фактом — в условиях экономической деградации, при тяжёлом грузе многодесятилетнего тоталитаризма, при планомерном оболванивании обывателей люди на выборы ходят, у действующих губернаторов, как правило, есть реальные конкуренты, и следовательно хоть какой-то страх Божий. Есть худосочная, но реально существующая провинциальная пресса, есть наработанный политический опыт. В общем, налицо некоторая политическая КУЛЬТУРА…
…И вот, вместо того, чтобы отменить выборную систему в Чечне и тому подобных регионах, вместо того, чтобы ввести там прямое президентское правление (изначально временное), Путин низвёл 100 с лишком миллионов русских до положения чуть ли не туркмен…
…Итог. Европеизация (т. е. возвращение на круги своя) России УДАЛАСЬ. На 90% территории. А на 10% — провалилась. Вывод — отменим европеизацию на 90%.»(
Д. Е. Галковский, «
Дальнейшая чеченизация», 2004)
Россия — это жёстко централизованное государство. Колоссальные размеры, наличие огромных слабосвязанных между собой территорий, неоднородность населения и центробежные силы периферии сформировали вполне определённый стиль эффективного управления: «сильная рука».
В России может существовать только один центр принятия стратегических политических решений. Любая «слабина» или «размазывание» ответственности главного субъекта российской политики воспринимается негативно. В лучшем случае, назовут за глаза «айфончиком», в худшем — региональные и прочие элиты начнут проводить свою собственную политику, выбивающуюся из общей стратегии развития (вплоть до игры в «сепаратизм»).
Во многом в этом кроется традиционное недоверие российского обывателя к «мудрёным» общественно-политическим институтам, таким как выборы, партии, парламент. Во многом в этом кроется традиционная надежда на некоего Мессию, — человека, который «придёт и наведёт порядок». Время проходит в трепетном ожидании такого персонажа и когда появляется хоть кто-то отдалённо похожий на объект ожиданий, этот персонаж моментально приобретает сверх-популярность.
Известный немецкий политик австрийского происхождения Адольф Гитлер в своей программной работе «Моя борьба» обрушивается на австрийский парламентаризм с резкой, бескомпромиссной критикой. Его главная претензия — отсутствие персональной ответственности за принимаемые решения за счет коллегиального принципа работы органа и постоянной ротации как в самом Парламенте (за счет периодических выборов), так и внутри партий (за счет внутрипартийной соревновательности и кулуарных игр). На страницах своей книги он красноречиво убеждает читателя, что только массовые расстрелы спасут мир только принцип личной ответственности есть ключевое условие эффективной политической деятельности.
И действительно. Для неподготовленного уха это прозвучит странно, но отдельный депутат не несет, и не может нести ответственности за решения, который принимает Парламент. Это разные категории. Как разными категориями являются сидящий в окопе солдат и полк, занимающий оборону по линии фронта. Пусть этот отдельный солдат в него и входит, но ни в случае успеха, ни в случае поражения, этот отдельный солдат не может нести ответственности за действия полка. Это — ключевой момент: да, работа органов, построенных по коллегиальному принципу, провоцирует снижение личной ответственности участников. Но не будем излишне драматизировать. Дело в том, что каждая система (и политическая, разумеется, тоже) несет в себе ряд как прямых, так и косвенных (побочных) свойств.
Даже если харизматичный авторитарный лидер, появляющийся как ответ на существующий в обществе запрос на сильную ответственную власть, действительно актуален времени и месту, и применяет адекватные методы решения накопившихся проблем, задач и противоречий, у каждого адекватного решения существует свой «срок годности», который имеет свойство истекать.
Придя к власти в 1999 году, Владимир Путин столкнулся с целым комплексом проблем постсоветской России.
Проводимая в течение 90-х годов региональная политика, сводившаяся к принципу «берите столько суверенитета, сколько хотите», фактически привела к изменению баланса «центр-регионы»до критического к концу XX века уровня. Традиционная для России жёсткая централизация стала радикально смещаться в сторону ассиметричной децентрализации. В условиях слабого центра региональные элиты во главе с избираемыми с 1995 года губернаторами совместно с наиболее крупными олигархическими группировками начали брать жизнь в регионах под свой политический и экономический контроль. В совокупности с другими проблемами развития конца 90-х гг. существовавший квази-демократический режим Ельцина стал быстро утрачивать способность обеспечивать государственную целостность и суверенитет, попав под совокупное влияние внутренних и внешних вызовов системного характера.
В 2000 году, после смены составов законодательной и исполнительной власти обновленная политическая элита России выработала свой вариант т.н. «
модернизационного ответа» —
этатистскую модель модернизации взамен осуществлявшейся радикальной либеральной модели.
Для достижения цели модернизационного развития в период с 2000 по 2004 годы был сформирован политический режим управляемой демократии (он же — «
режим доминирующей власти»), который сумел вновь отстроить властную вертикаль, как в рамках Федерального центра, так и в отношении с регионами («управляемый федерализм»).
Для достижения вышеуказанной модели проводится реформа института полномочных представителей в регионах. Теперь они становятся действенным инструментом центра в контроле над избираемыми губернаторами и законодательными собраниями. Позднее, после отмены губернаторских выборов, полпреды были наделены полномочиями формировать списки кандидатов.
Кроме усиления политического контроля над регионами, Кремль меняет налоговую политику. Централизованная финансовая политика быстро лишает региональные элиты значительных ресурсов для реализации своего политического потенциала в регионах.
Происходит ослабление регионального влияния на федеральном уровне за счет нового принципа формирования Совета Федерации. Теперь он формируется из делегированных представителей исполнительной и законодательной ветвей власти, а не из губернаторов и председателей зак. собраний.
Создание общефедеральной партии «Единая Россия» и придание ей статуса доминирующей партии во всех регионах позволило федеральному центру рекрутировать в неё ведущих представителей региональной элиты. Это снизило их региональное влияние на приятие решений.
Это был тот «ответ», который дал 48-летний Путин на те «вызовы», которые стояли перед ним в 2000 году.
В политике, как самом ярком воплощении конфликта интересов нет, и не может быть идеальных решений. Каждый шаг, каждый поступок, каждое решение имеют свои следствия: положительные, решающую текущую задачу, и отрицательные, приводящие к появлению новых проблем.
В 2013 году эти «ответы» переросли в уже новые «вызовы», решить которые старыми методами уже нельзя.
Почему?
Каждый из нас слышал (и не раз) пословицу «царь хороший, бояре плохие». И вы знаете, она зиждется не на пустом месте.
Приход во власть нового лидера (в российских реалиях — это в основном пост Президента, либо главы региона) обеспечивают заинтересованные в этом элиты: т.н. «малая группа», обладающая достаточными ресурсами (и смелостью) для проведения подобной кампании.
«Под „малыми“ обычно подразумеваются группы численностью от 2–3 („диада“, „триада“) до нескольких десятков, реже — сотен человек. Основным операциональным критерием определения группы как „малой“ является возможность регулярных контактов между всеми членами группы или, по крайней мере, каждого члена группы со всеми или, на худой конец, с большинством остальных членов группы. В обязательном порядке условие реальной, непосредственной и регулярной контактности распространяется на лидера. Для него малая группа — это „группа прямого рукопожатия“.
При всем бесспорном значении личности политического лидера и его психологии, современная политика, особенно в стабильных обществах, осуществляется группами людей. Отдельные исключения в виде харизматическихлидеров-одиночек все больше уходят в прошлое. По мере развития и стабилизации любое общество бюрократизируется. И тогда на место харизматиков приходят бюрократы.
Именно группа как субъект совместной политической деятельности некой совокупности людей способна как эффективно обеспечить функционирование отдельного лидера, так и, в определенных случаях, заменить его. Примеров такого рода в современной истории много. Все они демонстрируют роль групп как особых субъектов политики».
(Д. В. Ольшанский, «Основы политической психологии»)
Опираясь с одной стороны на поддержку своей малой группы, с другой — артикулируя интересы электоральной коньюктуры с целью набора и увеличения политической популярности, политик (при благополучном исходе) приходит к власти. В качестве «платы» за поддержку в борьбе за власть политик лоббирует интересы своей группировки. А как условие сохранения своей популярности и легитимности (а значит — возможности продлить свои полномочия в случае победы на следующих выборах, а значит — возможности и дальше эффективно лоббировать интересы своей политической группировки) он отрабатывает ожидания своей электоральной коньюктуры.
Но всё это возможно лишь в условиях реально работающих общественно-политических институтов, и в первую очередь — выборов. Когда политические группировки в своей борьбе за власть (для отстаивания своих интересов) неизбежно должны опираться за поддержку широких масс населения, неизбежно учитывая интересы населения тоже.
Без политической конкуренции, без реальной возможности потерять власть (в рамках регламентированных процедур), пришедшая к власти группировка очень быстро теряет необходимость отрабатывать электоральные интересы, сосредотачиваясь на интересах собственных. А уж если собственные интересы идут в разрез с электоральными… в ход идёт всё: и оппозиция на деньги Госдепа, и «дедывоевали», и «вся власть от Бога».
Поэтому даже при большом и чистом желании Лидера Нации сделать что-то для народа, не заинтересованные в этом политические элиты сделать этого не дадут. Это возвращаясь к разговору про «плохих бояр». А какой политический лидер, обязанный своей малой группе если не всем, то многим, осмелиться пойти с ней на конфликт?
Это может сделать только конкурирующая политическая группировка, выдвинув своих людей на очередных демократических выборах.
Нужно просто понять. Без, А не бывает Б. Есть причина и есть следствие. Есть высокий уровень жизни как следствие работающих общественно-политических институтов. И есть дряхлеющий «женатый на России» чекист как причина всего того, что Вы видите вокруг себя.
Демократические институты критиковал еще Адольф Гитлер, но мы то с Вами — не фашисты какие-нибудь. Мы — русские. И нам нужны русские элиты — хорошие и разные — чьи собственные узкие интересы будут неразрывно связаны с нашими, широкими интересами.
Эти загадочные «элиты» могут быть как скрытыми от посторонних глаз (ситуация современной России), так и представлять собой открытые, четко регламентированные политические институты — партии (хрестоматийный пример — Республиканская и Демократическая партии США), являющие собой «кузницы» по производству политических элит.
Обновление политических элит через четкую работу принципиально обезличенных государственных институтов позволяет поддерживать здоровую политическую «эстафету» и помогает избегать коррупции, деградации и «застоя».
Реальная демократия — это не выборы ради выборов. Эффектно ставить эти спектакли в Администрации Президента уже научились.
Реальная демократия — это реальная сменяемость политических элит; главный маркер прохождения обществом третьего этапа «демократического транзита» — этапа «консолидации демократии» , который складывается после 3-4-х выборных циклов, сопровождающихся реальной сменой политических элит, после чего и в общественном мнении и среди правящей верхушки закрепляется отношение к демократическим выборам как к единственно возможном легитимном способе борьбы за власть.
Современные «элиты» с 1991-го года не менялись в Кремле ни разу.
