Мой Ад

Чтобы пользоваться успехом у женщин, нужно… Я никогда не знал, что для этого нужно. Я рос симпатичным и приятным мальчиком. Всегда был интересен. Не «терялся» и не вылезал «вперед». Казалось, я имел все. Но любая теория остается бесплотной абстракцией, пока не получит свое эмпирическое подтверждение. И получилось так, что «выходя в поле», я оставался ни с чем.

Какой-то важный момент, какая-то важная деталь оставалась скрытой. Чего-то не доставало, и я не мог понять чего. Разумеется, у меня нашлись более «опытные» и «удачливые» советчики, довольные возможностью быть хоть кем-то выслушанными, с радостью лившие мне в уши пошлые очевидности. Байки потомков рабочих и крестьян про то, что «бабу надо драть».

Череда разочаровывающих знакомств лишь подтверждали, что такой тонкий, чувствующий, выросший без отца мальчик вряд ли сможет найти свое счастье, не научившись бить женщин по спине во время оргазма. При всей социализации природа брала своё и даже самая умненькая и воспитанная девочка ничего не могла сделать с исходящими из её теплого влажного нутра инстинктами, льнущими к крепкому плечу.

Осознание этого не принесло мне ожидаемого облегчения. Наоборот. Стало ещё более грустно и одиноко. И даже спустя многие годы я не смог вытравить из себя ту нежность, которая жгла меня изнутри и которую мне некому было подарить.

У безумия есть ещё и такое определение. Повторение одних и тех же действий с ожиданием иного результата. Но я продолжаю жить, и я продолжаю ждать. И чем больше проходит времени, тем ценнее мне представляется эта встреча. Встреча, к которой каждый из нас шёл своим, таким длинным и извилистым путем. По которому мы шли не сворачивая. Друг к другу.

Её тело, её кожа, её стать, все было молодо, свежо, налито соком новой жизни. Жизни, которая прямо рвалась наружу. Вся она была словно стрела при натянутой тетиве. Стрела, которая могла полететь куда угодно. Куда направит её сорвавший это напряжение тетивы. Высвобождая наружу эту состоявшуюся уже женственность и красоту.

Сколько их у меня было? Таких. И сколько еще будет. У каждого из нас свой Ад. Мой – это женщины, которые никогда не станут моими.

(рубрика "говорила мне мама")

Репост

 

 

 

 

Новые Алёши

«История повторяется дважды. Один раз как трагедия, второй раз как фарс».
Георг Вильгельм Фридрих Гегель

У цесаревича Алексея Николаевича Романова среди прочих слуг и служанок, живущих с императорской семьей, был еще один «помощник». Простой мужик из народа. Бывший матрос, оставивший службу по здоровью. Возможно, этот человек, как и тысячи других простых людей так бы и растворились в безвестности, не дай История тогда свою трещину. Но произошло то, что произошло.

Николай подписывает отречение и за себя, и за Алексея: «Я все это обдумал и решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как должен уехать из России, раз я оставляю Верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность я ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, великому Князю Михаилу Александровичу».

Алексей Николаевич, прямой наследник императорского престола, стал просто Алёшей – красивым мальчиком с чистым открытым лицом. Слишком худым для своего возраста, сказывалась гемофилия - «наследство», доставшееся еще от английской королевы Виктории.

Это были дни, когда одна эпоха проваливалась сквозь землю, а на смену ей, вся в кроваво-красном, приходила другая. День сменила ночь. Кто был ничем – стал всем. И теперь не безродный крестьянин был приставлен к мальчику. А уже маленький Алёша мыл ноги ухмыляющейся морде «победившего пролетариата». Потому что именно так, в его, «рабочего класса», представлении выглядела «восстановленная справедливость». На понюхай, королевич ебаный! А потом был Ипатьевский дом в Екатеринбурге и рубленые хлесткие фразы: «Ну-ка встань, сука, нормально! Целиться неудобно!» Произошла трагедия.

Прошел почти век. Того мужика не найти уже и на свалке истории. Но заложенные им не «традиции» даже – бичёвские повадки, живы и процветают. В Кремле сидит верный, так и не сдавший цвета крови партийный билет, преемник тех самых расстрельных команд. На Охотном ряду принимает законы на человека то даже не похожий обезьяноподобный боксер. Мычат на Поклонной бабушки-сталинистки: «За пайку!». Гогочущая барачная братия с зоновскими паханами.

И снова, как и сто лет назад, напротив них мальчики Алёши. Прямые наследники того, что и называется «Россия». Того, что принадлежит им по прямому и неотъемлемому праву. По праву наследства. Красивые образованные молодые люди. С детскими белыми шариками. С большими, чистыми и честными глазами. В которых читается вопрос.

И снова ответ. Ответ пахана: «К параше, чмо!» Не для того чтобы навредить, не убить даже – чтобы унизить. Обоссать. «Жри говно, сука! Интеллигенция ебаная, пасть еще разевает». И серо-желтая, с прорехами, не улыбка даже – лыба. Какая бывает только у вырвавшегося из места у параши урки, который сделал падлу и замер в ожидании. Готовый разлететься липкими брызгами утробного животного гогота над попавшим в подстроенную ловушку «чмошником». Наступил фарс.

Но у сегодняшнего Алёши нет родственников в Англии. И у него больше нет гемофилии. Ему уже разбивали лицо и он видел свою кровь. И он перестал её бояться. Скоро выпущенный в небо белый шарик совсем скроется из вида. Но в душе останется злость. Та острая злость, которая остается только после унижения. Место белой полоски займет полоска из острой стали. Комками застревающая в горле ненависть снимет лишние моральные вопросы. Окоченевшее, в черной рясе с золотыми погонами, тело обнажит очищающая русская весна.

Это будут дни, когда одна, уже отжившая свое, но слишком задержавшаяся эпоха провалиться сквозь землю, а на смену ей, с утренним рассветом, придет другая. День придет на смену ночи. Все вернется на круги своя. Это Россия и здесь каждый, рано или поздно, получает своё.

(Францискус Гейсбрехтс, 2-я пол. XVII в.)

Репост

 

 

 

 

 

+10 жетонов

А на вкус как носки...

И кстати, я один заметил что подавляющее большинство околополитических, написанных на коленке, программок "оппозиционных активистов" где "за все хорошее против всего плохо" и "всё - всем, пусть цветут все цветы" все больше и больше напоминают тот самый "английский пудинг Рэйчел"?

Свобода предпринимательства? - Хорошо!
Социализм? - Хорошо!
Защита прав ЛГБТ? - Хорошо!
Национализация ресурсов? - Хорошо!
Возрождение пионерского движения? - Хорошо!
Заварной крем? - Хорошо!
Джем? - Хорошо!
Мясо - Хорошо!

А на вкус?

А на вкус как носки...

Репост

 

 

 

 

 

+10 жетонов

Небезразличные люди сообщили что я, прости Господи, попал в какой-то "Список популярных в регионах блогеров, пишущих на общественно-политическую тематику" аж "Национальной службы мониторинга" в разделе "Политтехнологам". 

Терзаюсь сомнениями. Означает ли это, что теперь каждая ижевская бабёнка должна приспустить передо мной свои трусики по первому зову? Если нет, то хуйня это, а не "топ".

И, кстати, почему-то у меня графа "политические предпочтения" пустая. Это с моей-то "репутацией" фашиста правого консерватора. 

Подумалось

В России 5 миллионов «силовиков» самого разного пошиба: от ППС-ников до генералов ФСБ. На каждую тысячу населения приходится по десятку ментов. Каждый восьмой мужчина в стране – «силовик». Это значит, что у каждого российского гражданина есть по-крайней мере 1 знакомый мент, которому он в случае чего может «позвонить». Так может быть и ни к чему все эти реформы МВД, «охота на оборотней в погонах» и борьба с коррупцией в рядах силовиков? Все эти красивые слова чужды и непонятны простому русскому мужику, который привык решать вопросы просто и эффективно. Каждой семье по знакомому менту – вот лозунг, который найдет отклик в черством сердце простого российского обывателя.

-Зёма, а давай я тебе сначала пальцы отрежу, а потом ты мне яйца почешешь?

А еще по-настоящему умилительно выглядят инфантильные истерики провинциальной прессы «на поводке», взывающей к гражданам Родникового края с растыканных по всему Ижевску билбордов. И все это на фоне разгоняемых по всей стране митингов, выступлений и арестов политических активистов, т. е. всех тех, кто по идее и должен первыми реагировать на любое творящее беззаконие. Выходить на призыв. И не стесняясь спрашивать: «Ребята, а какого хуя?».

-Зёма, а давай я тебе сначала пальцы отрежу, а потом ты мне яйца почешешь?

Метастазы кремлевского безумия начали добираться до самых удаленных уголков агонизирующего государства. Вы видели умирающего от тяжелой болезни человека? Он перестает узнавать людей и путает день с ночью.

Репост

 

 

 

 

Сегодня в Ижевск прилетели разные большие шишки и через каждые 50 метров вдоль ул. Ленина снова стояли молодые крепкие здоровые мужики. Опора и оплот. Соль земли. А я снова задумался. О чем они сейчас думают? Какие чувства сейчас испытывают эти заботливые сыновья, главы семейств, молодые офицеры? Как глубоко в жопу засунуты такие понятия как профессиональная гордость и честь, которые не взрываются кипящим возмущением от одной мысли, что эти заботливые сыновья, главы семейств, молодые офицеры в этой жаркой июльской духоте будут стоять вдоль оживленной дороги как какие-то переминающиеся с ноги на ногу придорожные проститутки. Как какие-то ебучие пионеры на школьном утреннике, охваченные лишь одной мыслью – как бы скорее съебать отсюда? А мимо проезжали полные автобусы. Полные людей, в немом восхищении смотрящих на еще одну демонстрацию нерушимой мощи и растущего могущества самой великой в мире страны.

«…затем Рузвельт пересел в крытый автомобиль, чтобы ехать в Ялту, находившуюся от аэродрома в 115 км. На дороге не было никакого движения, и только вооруженная охрана в длинных, тяжелых, безупречно затянутых ремнями шинелях стояла вдоль обочины через каждые сто метров. На некоторых были надеты каракулевые папахи, на других — фуражки с ярко-зеленым, голубым или красным верхом. Каждый охранник брал "на караул", когда лимузин проходил мимо них. Анна Беттигер потянула отца за рукав. "Посмотри, — сказала она с изумлением. — Как много среди них женщин!" На перекрестках стояли девушки в форме, у каждой в руках красный и желтый флажки. Если дорога была безопасной, то девушка давала сигнал желтым флагом, затем засовывала оба флажка под мышку и лихо отдавала честь правой рукой. Все это произвело впечатление на американцев, и они теперь были уже более уверены в безопасности своего президента…»
Толанд Дж. «Последние сто дней Рейха