Главная проблема политики в России

«Силён в политике и в спорте,
И в экономике силён.
А ты чего добился в жизни, г##дон?»
(разговор кухонный, типичный. фрагмент)

Главная проблема политики в России — это не сильная президентская власть. Зачастую это последний мощный предохранитель от сепаратистских настроений. Главная проблема политики в России — это не разросшийся бюрократический аппарат. Да, чиновники в России есть, их много, и это — правда. Но поступательное развитие любого субъекта (компании, организации, государства) всегда сопровождается унификацией и неизбежным усложнением бюрократических отношений. Так что здесь всё тоже не так просто. Главная проблема политики в России — не отсутствие представительных выборов. Пример соседнего Китая наглядно иллюстрирует, что экономический рост не обязан опираться на демократические процедуры, а принципы меритократии, стоящие во главе угла кадровой политики Коммунистической партии Китая, пособны эффективно работать и при авторитарной форме правления. Главная проблема политики в России — не попы, и не менты. Главная проблема политики в России — это лично ты, потому что ты читаешь, смотришь, и слушаешь не то.

В идеале, разработкой новых стратегических курсов и мировоззренческих концепций, определяющих жизнь и смерть очередного поколения, должны заниматься учёные мужи с высокими лбами, сидящие в уютных кафедрах старейших университетов. Но современная российская реальность такова, что в стране, где процент людей с высшим образованием огромен, навыки, полученные студентами за годы обучения, не является актуальным для текущего дня; распространённое место трудоустройства дипломированного инженера — салон сотовой связи, а некоторым специальностям не обучают вообще нигде, кроме специализированных курсов, устраиваемых самими компаниями-нанимателями (я говорю об отраслях с феноменально высокой динамикой развития — IT, digital, media, интернет-реклама, etc).

Политология — предмет снисходительного отношения и ехидных насмешек — методологически ничем не отличается от всех других наук. И как у всех остальных, одна из её основных функций — объясняющая. Физические процессы есть проявление физических законов. Химические процессы есть проявление законов химии. Биологические процессы — зарождение жизни и неизбежная смерть — есть проявление непреложных законов Природы. Социальные процессы, возникновение обществ, и исчезновение государств — есть проявление законов общественного развития. Изучением всего многообразия общественных феноменов занимаются науки об обществе. Эта научная деятельность ведёт к расширению границ человеческого познания. Конечная цель этой работы — анализ, интерпретация и прогнозирование — ещё один шаг вперёд и вверх по бесконечной лестнице цивилизационного развития.

В идеале, ведением этой объяснительной работы, освещающей человеку всё многообразие и богатство мира, должны заниматься представительные люди с умными лицами, в редакциях авторитетных газет, студиях популярных телевизионных каналов и радиостанций. Но современная российская реальность такова, что в стране, где количество выпускников журфаков может сравниться с количеством юристов и бухгалтеров, понятие «журналист» стоит в синонимичном ряду не самых потребных выражений. Масла в огонь подливают сами представители профессии, чья «гражданская позиция» не заходит дальше выпуска дурно оформленных эротических календарей и мелких, неумных, а главное — не вызывающих никаких реальных последствий, и поэтому абсолютно безопасных «акций». И те немногие, что по-амбициознее, по-циничнее и по-наглее, пролезшие в заголовки, на экраны, в эфиры — по определению быстрее всех схватывающие всё на лету, шестым чувством улавливающие малейшие изменения настроения тех, кому нужно понравиться, кому нужно угодить — становятся уже совсем другими людьми, предельно далёкими от тех, кого можно было бы назвать «журналистом».

Философ Галковский сказал: «Нейрон должен быть нейроном, а не эпителием кишечника. То есть первая фаза — добиться, чтобы директора мебельных магазинов не управляли вооружёнными силами». К этому добавили: «В России самый популярный блог про отношения принадлежит проститутке, а политикой пытаются заниматься фотографы, журналисты и поэты. Во многом отсюда все и беды».

На месте тех, кто должен стоять между научной, политической, экономической и культурной элитами и рядовыми налогоплательщиками, стоят свадебные фотографы, блогеры и уроженцы республик бывшего СССР. На том месте, где должна находится русская интеллигенция, зияет огромная дыра, забитая праздничными новиопами. И между редакциями модных журналов с офисами в центре Москвы и теми, кто мимо этих офисов проходит — пропасть. Поэтому неудивительно, что сами эти «молодые, образованные и прогрессивные» искренне не видят более актуальных тем, чем защита жирафов в зоопарках Дании, проблемы гомосексуалистов Бутово, счастливый конец истории любви хозяина и его пылесоса: альбац — отдельно, русские — отдельно.

Главная проблема политики в России — это отсутствие русской интеллигенции, осознающей русские интересы, объясняющей русские интересы, и защищающей русские интересы. Которые могут пересекаться с тем, что делает Путин, которые могут не пересекаться с тем, что делает Путин, которые вообще не зависят ни от каких персоналий. Русские интересы были, есть, и будут всегда. Путин — нет. Поэтому не имеет значения, чьими руками отстаивают сегодня русскую выгоду. Высший пилотаж политики как раз в этом — вынудить противника действовать так, как выгодно тебе. И эту выгоду получать. Хоть с Богом, хоть с чёртом, хоть с Владимиром Владимировичем. Он уйдёт — мы останемся.

Как останется с нами Крым — первая ласточка, первый подснежник, первая оттепель ласковой, нежной, долгожданной Русской Весны. Музыкальная капель которой и первые весенние ручьи смоют с оплёванного русского лица всю слизь и грязь тех, для кого естественный исторический процесс форматирования искусственных государственных границ в соответствии с естественными этническими границами — «ватничество», «имперство», «нарушение международных норм».

Социальные процессы, возникновение обществ, и исчезновение государств — есть проявление законов общественного развития. И эти законы не подчиняются «нормам международного права».

И, к сожалению, почти нет тех, кто мог бы это объяснить, донести, поспорить. Русские — это цель? Или русские — это средство?

И это, пожалуй, главная проблема политики в России.

Год и одна неделя

После этого всегда остаётся лёгкое чувство растерянности.

Когда ты бежишь марафон, на всём его протяжении тебе кажется, что он бесконечен. Неважно, начало ли это, середина, или конец, когда уже виднеется финишная черта, тебе кажется, что эта гонка не закончится никогда, или, как минимум, точно не скоро. А потом ты падаешь навзничь, и тяжело дыша и сплёвывая, оборачиваешься назад. И всё, что казалось таким нескончаемым, или, как минимум, чудовищно долгим, кажется таким скоротечным.

Три года, прошедшие с момента, когда я, сидя в кресле напротив открытого балкона (было лето), решил, что сейчас, пожалуй, самое подходящее время начать то, к чему я всегда питал живой интерес, и к чему, если верить учителям и преподавателям, имел некоторые способности. К началу осени я остановил свой выбор на одном из московских ВУЗов, в течение сентября—октября выполнил все необходимые формальности и стал ждать вызова на установочную сессию. Так я начал учиться на заочном отделении магистратуры по политологии.

Почему Москва? Я не устаю повторять, что если ты хочешь стать моряком, тебе нужно ехать к морю; хочешь стать фермером?, — поезжай в деревню. У человека, серьёзно нацеленного изучать общественные науки, нет другого выбора, кроме как ехать в столицу — место средоточия власти и средоточия институтов по изучению власти.

В том, что я не ошибся, я убедился сразу. Преподаватели, принимающее непосредственное участие в политическом процессе, и сама, не близость даже, — включённость в него, давала все возможности для того, чтобы изучать не сухую и скучную теорию политики по выпущенным в прошлом веке учебникам, а нырять с головой в цветущее болото российской политики. После кладбищенской тишины провинциальной размеренности, московские площади, переполненные «рассерженными горожанами», по-просту оглушали.

А потом я возвращался «домой» — в общежитие в районе разогнанного Черкизовского рынка, обитатели которого даже не подозревали, что сейчас происходит вокруг них, а значит неизбежно отзовётся и на них тоже. Но я ценил эту редкую возможность просто посидеть и послушать — о чём разговаривают эти люди? Что им по-настоящемунужно. Им, молодым парням «после армии», которые и хотели бы честно работать, но понимают, что «это — не вариант». Им, мужикам «за сорок», которые всерьёз думают, что «либерал» — это синоним слова «пидор». Им, бесформенным русским бабам, которым нужно лишь то, чтобы их мальчиков не посылали на очередную бессмысленную недельную войнушку. Так и путешествовал между двумя мирами — от светлых институтских аудиторий и площадей, наводнённых честными, чистыми лицами, до тесных коморок, заставленных двухэтажными «нарами», где провести ночь стоило 250 рублей.

Потом была вторая сессия, и набитая под завязку случайными судьбами квартира на Ярославском шоссе. Потом третья сессия и неописуемая роскошь — надувная кровать в квартире сестры и её мужа в Выхино. Потом была четвёртая сессия, после которой я остался.

Признаюсь честно, даже полгода назад (что уж говорить о конце 2011-го, когда я ехал в прямом смысле слова «в никуда»), находясь уже на финишной прямой, я всё ещё сомневался — смогу ли, доберусь ли до конца? Смогу ли поставить достойную точку в этой трёхлетней истории, которую сам же так легко и так легкомысленно заварил? Хватит ли мне сил, знаний, умений самому написать свою первую серьёзную научную работу и достойно её защитить? Получится ли?

Три недели назад, 25 января 2014 года, я успешно защитил магистерскую диссертацию на тему «Интернет-СМИи их влияние на политический процесс в современной России». Неделю назад, 8 февраля, исполнился год, как я переехал в Москву. И этот переезд стал одним из самых правильных поступков, которые я делал.

(понятная иллюстрация: «Начиная с 1-го курса всегда и всем говорите, что вы — политолог!», Анна Никлаус, преподаватель)

Пост-новогодний лытдыбр

Ни дня без строчки.
Я слишком давно этого не делал. Пожалуй, даже слишком. Не брал в руку карандаш, не брал лист белой бумаги, не начинал писать. «Степень своего участия каждый определяет сам», — так писал Чак Паланик. «Мы — это то, что мы делаем», — так всегда говорил я. Величина нашего присутствия в этом мире определяется степенью нашего влияния на него. Я форматирую реальность вокруг себя своими Мыслями, воплощая их в Слова, которые становятся Действием.



Сейчас во мне роятся несколько мыслей. Между нет прямой связи, кроме той, что все они сплетены в клубок внутри головы одного человека. В моей голове.

Ты не отпускай меня.
Я люблю возвращаться в Ижевск.

В последнюю неделю сентября (и нет, это не строчка из «эмо»-песни) я снова делал это. Уже не домой. Уже в «Ижевск». Этот город никогда не был мне домом. А я никогда не чувствовал себя в нём «родным». А если такое время когда-то и было, то так давно, что прочно стёрлось из моей, обычно намертво хранящей тысячи мелочей, памяти.

Но то, что было — было. А то, что было со мной — было со мной. Там, в Ижевске. И в тысяча первый раз проходя по всё тем же местам и дорогам, намертво, навсегда повисшим на колючей проволоке, сплетенной из времени и пространства, ты видишь вокруг себя не дома, деревья, школы, аптеки или почту, которые ты уже просто не замечаешь, как перестаешь замечать трещину на стене, мимо которой проходишь в тысяча первый раз. Ты видишь архаичную мозаику из прозрачных цветных диафильмов, на каждом из которых изображён… ты.

Вглядываясь чуть внимательнее ты начинаешь различать неясные, потускневшие фигуры. Кого-то ещё можно узнать, кто-то уже почти слился со своей тенью. Но эти призраки не пугают тебя, хотя и стремятся приблизиться, осторожно, с нехарактерной для бестелесных фигур четкостью движений обнять тебя, прижать, окутать собой, вобрать в себя, утащить — туда, обратно, в один из этих выцветших, потускневших диафильмов. Удавкой обвиться вокруг твоей шеи пуповиной «малой Родины» и уже никогда никуда не отпускать.



Вглядываясь чуть внимательнее ты начинаешь различать неясные, потускневшие фигуры. Кого-то ещё можно узнать, кто-то уже почти слился со своей тенью. Потухшие огни, свет и тепло которых ты ещё так ясно помнил, но уже начал забывать. И скоро уже забудешь.

Я перестал любить возвращаться в Ижевск.

Москва, я люблю тебя.
Я окончательно переехал. В город, который всегда влёк меня к себе. Город, в котором я чувствовал главное: себя — собой. Город, в котором мне не нужно было втискиваться в уродующие разум и душу колодки жизни в провинции. Привычные для других. Невыносимые для тебя. Город, в котором ты можешь слепить себя таким, каким только сможешь, слепить своё окружение таким, на какое хватит твоего собственного содержания, которое теперь есть кому оценить, и кому дать оценку. Ту, к которой ты теперь прислушаешься.

За (без малого) год в Москве я сделал… много или мало? «Настоящий творец не бывает доволен своим произведением», — и это ещё одна фраза из моей копилки. Ясно одно — я мог сделать это только здесь: начать зарабатывать своей головой, и тем, что в неё помещается — интеллект, чувство юмора, вкус и креативность. Вышел на финишную прямую своего образования и уже начал активно применять свои знания. Вновь вернулся к «баловству» «муз.журом» и решился на то, на что ещё год назад никогда бы не подписался — запилил с напарником собственную информационную площадку.



Год профессионализма.
bombay_duck каждый свой год посвящает какой-то теме: «год моего дома», «год красоты», «год социализации». Если задуматься о том, чему бы хотел посвятить этот год я, то это определенно должен быть «год профессионализма». Болтаясь от мнения (чужого) к мнению (чужому) родителей, «маминых подружек», «школьных учителей», «авторитетных старших товарищей» и прочих советчиков, я не получил ничего, кроме запущенного экзистенциального кризиса, переросшего в невроз и полной дезориентации себя, и своего места в этом мире. Но выражаясь категориями политической науки и адаптируя терминологию системного подхода и структурно-функционального анализа, «жизнь — это перманентный процесс поиска и применения адекватных решений к перманентно возникающим задачам и оценка последствий этих действий». Меньше, чем через месяц я стану обладателем своей первой научной степени. Да, это будет всего лишь «магистр». Да, я заканчиваю не МГИМО, и не МГУ. Но для меня вся важность этого события заключается в том, что за последние годы постоянной, и очень тяжёлой работы над собой и преодоления сопротивления окружающей среды я, наконец, кажется вырвался из порочного круга стоящих на моем пути препятствий, сложенных из чужих оценок, чужих мнений, чужих восхищений и чужих разочарований. Чужих и чуждых. Вырвался для того, чтобы заниматься, наконец, тем, что нравится, и чем должен. Заниматься профессионально. Настолько, насколько только смогу. Я сам.

На рубеже старого и нового года часто хочется провести демаркационную линию, разделив всё на «раньше», и «сейчас», оставив прошлому то, что должно быть там оставлено и взяв с собой то, что должно быть взято.

Пусть каждому из нас это удасться.

С наступившим Новым годом, друзья!

«Сталинская индустриализация»: поле чудес в стране дураков

В 2009 году наш соотечественник, кандидат исторических наук, профессор Российской экономической школыАндрей Маркевич в соавторстве с профессором Уорвикского университета (Великобритания)Марком Харрисономнаписал работу «Great War, Civil War and Recovery: Russia’ National Income, 1913 to 1928» («Первая Мировая война, Гражданская война и восстановление: национальный доход в России в 1913-1928 гг.»)

Этот научный труд по прикладной экономике получил престижную национальную премию, торжественная церемония вручения которой прошла 5 апреля 2012 года в рамках XIII Международной научной конференции НИУ ВШЭ по проблемам развития экономики и общества . Для нас же, помимо чисто академического интереса, это событие представляется ещё одним серебряным гвоздём, вбитым в советский гроб.

Андрей Маркевич и Марк Харрисон восстановили исторический ВВП за период, наглядно показывающий, что в свете реконструкции долгосрочного экономического роста России «сталинские» достижения выглядят более пессимистично, чем принято считать, а утверждения о «чуде» или «буме» так и вовсе пропагандистски раздуты. Так что же на самом деле происходило в СССР в 1930-х годах, и чем это на самом деле являлось?

Экономический рост при Сталине безусловно был. В 1930-е годы темпы роста ВВП на душу населения составляли около 3,7% в год. Строились заводы, выпускалась продукция, появлялись новые технологии. Но если сравнивать темпы экономического роста России не за несколько «плановых» пятилеток, а за 130 лет (период, рассматриваемый в исследовании учёных), то становится очевидным, что грандиозного скачка и перехода на принципиально новые высоты при Сталине не произошло. Почему?

Всякая экономика неизбежно развивается со временем (хотя бы в силу, например, технического прогресса), и реальный, ощутимый успех экономического развития должен измеряться не просто в росте как таковом, а неком «феноменальном» развитии относительно «нормального», «базового». Поэтому в контексте долгосрочного экономического развития достижения сталинской индустриализации не выглядят такими уж успешными. Особенно, если вспомнить о цене этих «достижений» — миллионных людских потерях от голода и репрессий.

Но перед тем, как продолжать, давайте разберемся, что такое «тренд экономического развития». Тренд — это та тенденция, которую мы можем проследить на протяжении достаточно продолжительного времени, в частности — в конце XIX — в XX веках. Известно, какими были темпы роста экономики за последние 30 лет существования Российской Империи, какими были темпы роста в переходный период, и как развивалась советская экономика после.

Исторический опыт России за последние 130 лет показывает, что средние темпы роста ВВП на душу населения в год составляли 1,8-1,9%. В то же время между описанными выше периодами происходили значительные колебания в темпах роста. Например, такие внешние вызовы, как череда войн, в которых участвовала Россия, вели к замедлению, или даже откату экономики, создавая разрыв между потенциальными достижениями (теми, которые могли бы быть при прочих равных условиях) и реальными экономическими показателями.

Первая мировая война, революция 1917 года и последовавшая за ней Гражданская война породили масштабный кризис, приведший к отрицательным темпам экономического роста и существенному отклонению экономики от долгосрочного тренда развития. С приходом к власти Сталина этот разрыв был ликвидирован в годы первых плановых пятилеток и в 1930-е годы экономика вернулась к тренду. Точнее сказать — дотянулась до него. Возвращение к тренду после крупномасштабного кризиса означало, что темпы роста были выше, чем обычно. Это можно сравнить с тем, что участник эстафеты, с опозданием получивший свою палочку от партнёра, вынужден бежать быстрее и в этот момент кажется, что спортсмен совершает какой-то «прорыв», хотя на самом деле он просто пытается догнать общий темп движения.

С низкой базы легко расти, легко восстанавливаться. После войны реальный экономический рост более или менее совпадал с долгосрочным трендом. Советская экономика начала опускаться ниже него лишь с начала 1970-х, в годы застоя.

Могла ли экономика вернуться к показателям дореволюционной России без Иосифа Сталина? Это сложный комплексный вопрос, на который нельзя ответить однозначно. Ясно, что для роста и восстановления экономики нужно создавать стабильные условия. Но также ясно, что развитие могло бы происходить и при других условиях, менее жестоких.

«Не стоит забывать, что сталинская индустриализация была тесно связана с коллективизацией, а последняя породила крупнейший голод в России в ХХ веке — голод 1932-1933 годов, приведший к потере нескольких миллионов жизней».

— Андрей Маркевич, экономист

***

Те данные, которыми мы сегодня располагаем, показывают, что индустриализация 1930-х годов была проведена не только с серьезными человеческими жертвами, но и неэффективным (в сравнении со странами с сопоставимым уровнем развития) использованием ресурсов. Экономическая политика часто была нерациональной, нескоординированной.

За счет страха и насилия можно заставить человека работать. Но творческой, инновационной компоненты в этом труде не будет.

Уровень безумного, абсурдного насилия был настолько высок, что многим теперь трудно свыкнуться с мыслью, что эти жертвы были напрасными. И чтобы как-то рационализировать наше прошлое, сограждане теперь пытаются придумать гипотезу, что Сталин совершил экономическое чудо, что если бы жертв не было, СССР не выиграл бы войну и т.д.

— Сергей Гуриев, доктор экономических наук

Чтобы понять, что произошло бы с экономикой без сталинской индустриализации, нужно найти точки для сравнения, где все остальные компоненты истории более или менее похожи. Индустриализация — это экономический рост, основанный на развитии промышленности и сопровождающийся изменением отраслевой структуры экономики. Этот процесс характерен для большинства развитых стран в XIX и XX веках. Сначала в Англии, а затем и в других странах Западной Европы и Северной Америки происходят промышленные революции, приводящие к возникновению новых секторов экономики. Иными словами, Сталина нет, а индустриализация есть. Более того, в России индустриализация началась ещё в Российской империи, то есть, до Сталина.

Индустриализация Российской Империи — это индустриализация Витте, которая происходила на рыночной основе с привлечением иностранного капитала, широким вовлечением России в международную торговлю и т.д.

Россия, а позже СССР — это страны, которые относительно поздно вступили на путь индустриализации. Но у стран поздней индустриализации есть свои преимущества догоняющих. Догоняющие могут заимствовать чужой опыт, в первую очередь — технологии. За счет этого вначале можно достичь относительно высоких темпов роста. Кроме того, высоких темпов роста в развивающихся странах можно достичь за счет отраслевой перестройки экономики, развития наиболее передовых секторов, где производительность труда выше. Т.е. роста можно достичь просто за счет перевода людских ресурсов из сельского хозяйства в промышленность. Это те процессы, которые происходили и в России. Но в России после революции использовали командную модель развития, которая, в конечном счёте, проиграла.

Люди склонны считать, что «победителей не судят»: если были какие-то достижения, значит, других быть не могло. Но вернемся к сухим цифрам. В 1928 году уровень ВВП на душу населения на 3% был ниже ВВП 1913-го и только к 1934 году он стал чуть выше показателей Российской империи. Ну и, конечно,  советская пропаганда способствовала формированию именно такой точки зрения о советском прошлом: раз были достижения, значит, это была единственно правильная политика, и неважна ее цена. Но почему это утверждение бытует и сейчас? Это историческая неграмотность или сознательное нежелание обращаться к фактам?

С одной стороны, незнание экономической истории среди подавляющего числа обывателей. Но, кроме того, зачастую людям трудно понять, что оценивая кого-то, чью-то политику, нужно сравнивать не абсолютные достижения, а достижения относительно гипотетической альтернативы, ставить эти достижения в более широкий исторический контекст, смотреть на них с точки зрения общемирового развития. Что особенно важно в том числе и сейчас, когда путинский период подаётся как период «порядка и стабильности». В полном отрыве от мирового контекста, и уж тем более вне возможных альтернатив российского развития.

Многие из решений, принятых в 30-е года прошлого века, продолжают оказывать свое влияние и сегодня. Например — проблемы старения населения. Дело в том, что сталинская индустриализация была экстенсивной: все время строились новые заводы, расширялись производства, и это требовало всё больше трудовых ресурсов. Источников пополнения было несколько. Один из них — деревня, за счет перемещения людских ресурсов из сельского хозяйства в промышленность. Другой — вовлечение женщин в производство. Если посмотреть на структуру занятости женщин в городах по переписи 1926 года — последней переписи до сталинской индустриализации, — то выяснится, что в то время работало лишь около трети всех женщин трудоспособного возраста. К 1970 году эта цифра достигла почти 100%. Такого высокого процента вовлеченности женщин не было практически нигде — это особенности социалистической экономики. И это вовлечение женщин в производство было произведено очень быстро.

Одним из его последствий стало изменение демографической модели поведения людей, которая привела к изменению структуры населения. И дело не только и не столько в войнах, неурожаях и других шоках, которые испытала Россия в ХХ веке, сколько в быстром падении рождаемости, вызванном изменениями в женской занятости. Последние были связаны именно с той экстенсивной моделью индустриализации, которую выбрало руководство Советского Союза.

Другое наследие «гениальной» сталинской индустриализации — проблемы моногородов. Идея советской промышленной политики заключалась в том, что заводы нужно строить там, где располагаются природные ископаемые. И туда же нужно перемещать людей, необходимых для обслуживания открывающего предприятия. При этом считалось, что правильнее строить небольшие заводы по принципу градообразующих предприятий. Сегодня очень многие моногорода — это города, которые возникли в процессе сталинской индустриализации. Но конъюнктура изменилась. И то, что нужно было в 1930-1950-е годы, сейчас оказывается ненужным. Проблемы моногородов, формирующих вокруг себя целые депрессивные районы с массовым оттоком дееспособной молодёжи и усугублением проблем социального характера (безработица, алкоголизм, наркомания, преступность) среди оставшихся жителей — это наследие той, «гениальной» сталинской политики.

Возвращаясь к разговору об историческом тренде развития российской экономики, интересно узнать, где страна находится сейчас. Отклонение от тренда началось в 1970-е годы и усилилось после. С конца 1990-х вновь начался быстрый рост. В том числе потому, что восстанавливаться легко, легко возвращаться к тренду. Сегодня Россия почти догнала этот тренд; но вопрос заключается в том, удастся ли его переломить, достичь более высоких темпов роста, чем те, что были за последний век.

Исторически Россия всегда показывала неплохие темпы экономического роста, но это не было чем-то потрясающим по сравнению с историей других стран. Отечественный ВВП на душу населения как был сто лет назад на уровне примерно 30% ВВП «лидера» (которым сначала была Великобритания, потом — Америка), так и остался.

Но потенциал к экономическому росту у России есть, и сократить, или даже ликвидировать этот разрыв в принципе возможно. Мировая история знает такие примеры — Япония, Западная и Южная Европа после Второй мировой войны, «восточноазиатские тигры».

Но реализация этих планов возможна только в случае смены нынешней власти.

Если вам понравился этот материал, вы можете поблагодарить автора, сделав перевод по реквизитам:

Paypal: vensant1986@gmail.com

Яндекс-деньги: 410011791393787

Киви-кошелек: 9686764872

Другие материалы по этой теме:

Лишь бы человек был хороший

Россия для русских? Yes we can!

Мессии, элиты и выборы

Сторожа братьям своим

Национализм и демократия. Такие разные, и все-таки вместе

Азиатская солидарность vs. Русский индивидуализм

(специально для «Спутник и Погром»)

Дорогая Лиза

Дорогая Лиза.

К сожалению, я не могу позвонить тебе. И спасает меня от твоего разочарования лишь то, что в пылу праздности и веселья ты скорее всего об этом даже не подумаешь.

И правильно.

Я не один раз мысленно обращался к Судьбе и Фортуне, спрашивая у них — что это было? Великий выигрыш? Или великое Поражение?

Я говорю о встрече с тобой. Такой случайной. Такой предопределенной.

Я не хочу ни преувеличивать, ни преуменьшать количество женщин, входивших в мою жизнь, и покидавших её. Иногда — навсегда (хотя слишком рано подводить какие-то итоги).

Не буду лгать ни себе, ни людям, говоря, что ты затмила всех (потому что слишком рано подводить какие-то итоги), но сказав, что ты стала особенной, я не совру.

Твой лисий взгляд, твоя толкающая в робость надменность, твоя обдающая жаром живая сексуальность, твоё всё изменили меня. Возможно — навсегда (здесь — про преждевременность итогов).

Ты играешь мной как своей игрушкой, и ты знаешь это. И я знаю это. И мы оба знаем о том, что мы оба об этом знаем.

Но никто из нас не стал бы играть свои роли, если бы не был согласен на них.

И знаешь? Я согласен. Быть при тебе. Быть с тобой. Настолько, насколько это возможно.

Моя самая любимая крашеная блондинка. Моя самая любимая Лиза. Моя самая. Моя.

С Днём Рождения, дорогая. Я поздравляю тебя. Будь счастлива, потому что без этого не смогу быть счастлив я.

Россия для русских? Yes we can!

Человек попадает в общество с самого своего рождения. Никто из нас не делает этого выбора. Но каждый невольно становится частью того общественного устройства, в котором ему довелось оказаться.

В силу определенных психологических причин сложно отказаться от того, что мы впитали с молоком матери, чему были свидетелями в период формирования нашей личности, ведь ребенок не имеет возможности анализировать, сравнивать, проводить параллели. Этот багаж, приобретенный в детстве, мы проносим с собой через всю жизнь, считая его единственно верным.

Именно поэтому молоденькие курсанты кадетских корпусов, дававшие присягу Императору, гибли, но не признавали над собой советской власти. Именно поэтому до сих пор желтеют на стенах серых хрущевок фотографии наших бабушек, стоящих на фоне красных стягов: для них Советский Союз никогда не закончится. Именно поэтому сегодня русская молодежь кричит в одутловатое казенное лицо: «Выселять!», — потому что искренне не понимает, что общего может быть между «ними» и «нами».

Но общественное устройство — это не константа. Оно — результат взаимодействия нескольких слагающих: количества и состава населения, площади и расположения страны, внешних условий и внутренних проблем. И государство как высшая (на сегодняшний день) форма развития общественных отношений — это не Кремль, не Белый дом, не грузовики с ОМОНом и тем более не колючая проволока по периметру границ. Государство — это эфемерное коллективное представление о Реальном (прим 1). Люди готовы фанатично сражаться за ту картину мира, к которой привыкли, сколь бы вредоносной она не была, потому что эта картина — один из столпов их собственной жизни. Государство — это фантом, который существует ровно до тех пор, пока в него верят(2).

На протяжении всего развития человечества философская мысль по-разному описывала то, что называется «государством». Для населения античной Греции, где существовали города-государства — полисы — мир за пределами Пелопоннесского полуострова не представлял какого-либо интереса. Весь κόσμος («мир») древнего грека умещался в периметре крепостных стен родного «полиса»(3). И даже речи не шло о том, чтобы считать «соотечественниками» греков соседнего поселения. Военные союзы были результатом политической целесообразности, а не кровного единства.

В Средние века феодальная Европа выстраивала отношения по принципу «феодал-вассал», где присягали не «народу» или «государству», а «короне». Наглядным примером этого служит династия Габсбургов, в разное время правившая Австрийской империей, Священной Римской Империей, Австро-Венгрией, а также Нидерландами, Испанией, Португалией, Неополитанским королевством и некоторое время даже Мексикой. На Руси, втянутой в этот период в междоусобные войны, усугублявшиеся противостоянием с Золотой Ордой, происходит ровно то же самое. Князья, соперничающие за власть, рассматривают русские земли как «вотчину», «хозяйство», с которого можно и нужно извлекать прибыль. Территории и города определяются князьями в наследство своим сыновьям подобно собственности(4), а о «единстве» русского народа красноречивее всего говорит резня в Твери, устроенная в 1327 году совместными силами Москвы, Суздаля и Орды.

В том виде, в котором мы знаем их сегодня, современные государства начали оформляться только в начале Нового Времени. Точкой отсчета возникновения государств-наций считается 1648 год — дата подписания Оснабрюкского и Мюнстерского мирных соглашений, положивших конец Тридцатилетней войне в Священной Римской Империи — событие, больше известное как «Вестфальский мир»(5). Московское царство в этом случае даже опережает Европу. Представление о Государстве Российском как о самоценности, к тому времени уже собранном под властью Москвы, возникает после разорительного Смутного времени, поставившего на грань существования весь вековой уклад(6). Тогда же формируются взаимоотношения народа и Царя, окончательно сложившиеся при Петре I, который выводит их основной принцип: «Государь — первый слуга государства»(7). Этому способствует семья Романовых, пришедшая на место угасшей династии Рюриковичей. Молодая аристократия, возникшая взамен практически уничтоженной, не успев закрепиться в своих правах, начинает регулярно проводить Земские соборы(8), которые собирают представителей всех сословий и наглядно демонстрируют необходимость каждого в деле строительства и укрепления Российского государства.

XVIII–XIX века стали эпохой противостояний империй, форм государственного устройства, для которых характерно наличие колониальной периферии. Основное назначение периферии — питать метрополию, стремящуюся к включению в свой состав все большего количества территорий и проживающего на них населения (как главных источников ресурсов для ведения борьбы с другими империями). XX век стал столетием распада империй в результате двух мировых войн и национально-освободительных движений (страны Африки и Азии во второй половине XX века и Восточная Европа в 1989–1991 годах) и их условного возвращения к формату государств-наций, «семейство» которых пополнили вчерашние колонии и государства-сателлиты, получившие независимость(9).

Все эти метаморфозы становились результатом тех «вызовов» (терминология системного подхода в политологии), которым подвергалось то или иное общество в период определенного социально-политического устройства. «Ответы» на эти «вызовы» формировались либо внутри политических элит, вырабатывающих стратегические политические решения (благоприятный вариант), либо под давлением проблем, которые нельзя решить в рамках существующей политической системы, что рождало общественный хаос и социальный упадок (неблагоприятный вариант).

Представления о государственности менялись на протяжении всей истории ее развития. Политическое устройство, идеологические мифологемы, территория, однородность или гетерогенность населения — все это является непостоянной величиной, меняющей из эпохи в эпоху свою форму и содержание. Это происходило каждый раз, когда изменение приносило больше положительного, чем отрицательного, разрешая существующие проблемы государства. Этот процесс остается невидимым, если рассматривать его через призму одной человеческой жизни: но все меняется, как только мы погружаемся в прошлое хотя бы на несколько столетий назад.

Современная политическая карта мира сформировалась недавно, но обывателю кажется, что она была такой всегда — вместе со всеми основополагающими международными принципами, большинству из которых чуть больше полувека. Среди них есть два взаимоисключающих принципа, вступающих между собой в противоречие и в условиях отсутствия убедительной наднациональной силы (ООН) использующихся избирательно.

Первый в этой паре — принцип территориальной целостности и неприкосновенности границ — утвердился с принятием Устава ООН(10) и был призван препятствовать любому посягательству на «чужую» территорию. Второй принцип, сформулированный также после Второй мировой войны, провозглашал право народов на самоопределение и препятствовал национальной дискриминации. Данный принцип неоднократно получал свое подтверждение в документах ООН: в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 года(11), пактах о правах человека 1966 года(12), Декларации о принципах международного права 1970 года(13). В Декларации принципов Заключительного акта ОБСЕ особо подчеркнуто право народов распоряжаться своей судьбой.

Как видно из самих формулировок, эти принципы противоречат друг другу, и каждый раз используются так, как выгодно стороне, способной лоббировать удобное для себя решение: например, отторгнуть Косово от Сербии или удерживать республики Северного Кавказа в составе Российской Федерации. Также ясно, что эти принципы не являются краеугольным камнем, на котором держится Мировой Порядок: они вольно трактуются политиками, которые привыкли лицемерно прикрываться обращениями к мировой общественности с трибуны зала заседаний Совбеза ООН.

Нужно понять, что государства не всегда существовали такими, какими мы знаем их сегодня. Это значит, что совершенно не обязательно, что они останутся неизменными впоследствии. Перед нами стоят новые проблемы, новые вызовы, новые задачи. Решения, выработанные 50, 70, 100 лет назад, сегодня не только не помогают, но иногда мешают мирному и взаимовыгодному разрешению возникающих проблем. Судорожное хватание за давно ушедший мир — поведение, сформированное инертностью психики.

События, чья интенсивность не оставляет возможности и дальше закрывать глаза на происходящее, настойчиво диктуют политическую повестку дня. Среди главных пунктов в ней следующие вопросы: «Что нам делать с Северным Кавказом, оказавшимся в одном государстве с нами?» и «Что нам делать с русскими, оказавшимися по другую сторону границы, которую никто из нас не чертил?»

Избавление от северокавказского балласта и воссоединение с исторически русскими территориями, населенными этническими русскими, позволит объединить один народ внутри одного государства, выровнятькультурно-этническое (а следовательно и правовое) поле и продвинуться по пути исторического движения от автократической квазидемократии(14) к демократическому национальному государству(15), которое сделает русских главным субъектом политики и главными выгодоприобретателями сложившегося политического режима. Напомню, что первое предварительное условие прохождения демократического транзита (согласно американскому политологу Данкварту Растоу) — сформировавшаяся идентичность и государственное единство, т. е. наличие нации, которая в рамках данной теории выражается через двуединство суверенно-территориального государства и гражданского общества(16).

Что является «движителем» преобразований такого масштаба? Нация — политическая общность, складывающаяся на основе «интеграционного ядра»(17), реализующая свою волю через систему работающихобщественно-политических институтов: конкурентных выборов, независимых судов и широкого местного самоуправления. Все это вместе превращается в мощный (юридически легальный) инструмент форматирования реальности, который позволяет нам, 130 миллионам русских(18), править этот мир под себя так, как нам удобно — не нарушая при этом ни одного положения международного права, которое, в свою очередь, также постоянно меняется, адаптируясь под меняющийся мир.

«Российская Федерация» — это искусственно и случайно «получившееся» государство, в создании которого несколько танкистов приняли больше участия, чем миллионы будущих граждан этого государства, не говоря уже о миллионах тех, кому в 1993 году было по 5 или 6 лет. Скажите мне, почему мы теперь вынуждены терпеть прогрессирующее безумие наспех сколоченной государственной машины-«инвалидки», потому что… «потому что Конституция».

Когда наша семья разрастается, мы подыскиваем себе дом побольше. Когда наш родственник умирает, мы не отдаем его собственность чужим людям: мы распоряжаемся ей сами. Когда наш сосед-алкоголик начинает угрожать безопасности всего дома, никто не вспоминает про его воевавшего деда, никому не приходит в голову расценивать это как оправдание для превращения лестничной площадки в притон.

Мы не обязаны до конца жизни молча принимать сложившееся положение дел только потому, что «так получилось». Политический процесс — это постоянно протекающее действие. Можно продолжать носить тесные, деформирующие народное тело колодки, а можно расправить плечи и встать во весь рост, потому что это наш народ, наша страна и здесь нам жить — тогда как авторы пьяной «конституции» и прочих «беловежских договоров» давно уже отошли на тот свет из-за алкоголизма.

Русская Россия, Россия для русских — не миф и не фантазия. Это цель. Но самое главное, что это достижимая цель — надо лишь осознать, что реальность не статична, а подвижна, что нет ничего неизбежного и неизменного, но есть лишь люди, принимающее сложившееся положение как должное.

Создать дееспособную элиту, разбудить народную массу, одушевить всю нацию порывом государственного творчества — и вы сами удивитесь, во что можно превратить эту печальную постсоветскую пустошь.

Конечно же, у нас все получится.


ПРИМЕЧАНИЯ

Примечание 1

«Социально-групповое сознание — исторически обусловленный уровень осознания членами большой социальной группы своего положения в системе <…> существующих общественных отношений, а также своих групповых потребностей и интересов. Это особый политико-психологический феномен, производный от обыденной, повседневной групповой психологии. Осознаваемые элементы групповой психологии, приобретая более строгие и рационализированные формы, составляют содержание социально-группового сознания. Его особенности — цельность, четкость, определенность ценностных ориентаций и представлений о целях общественного действия». Ольшанский Д. В. Основы политической психологии.

Примечание 2

«Государство — это прежде всего люди, а не стены и не корабли». Фукидид.

Примечание 3

«Греческий полис для его граждан был <…> местом сосредоточения социальной и политической деятельности, в границах которого только и была возможна жизнь <…>; он представлял собой модель совершенного общества, самодостаточного во всех областях (автаркия).». Федорова М. М. Классическая политическая философия.

Примечание 4

«Территория распадается <…> на отдельные княжества, одно от другого независимые; каждое из них превращается в личное достояние князя, становится его вотчиною, т. е. частной собственностью, которое переходит от отца к сыну как отцовское наследие». Шмурло Е. Ф. История России.

Примечание 5

«Мы часто представляем себе мир в качестве мозаики или лоскутного одеяла из государств, обладающих значительными смежными территориями. Хотя подобный способ организации мировой политики может показаться естественным, так было не всегда. Вплоть до конца средних веков в Европе существовало множество крайне маленьких и несколько очень крупных политических систем, чьи территориальные владения далеко не всегда были четко установлены и не обязательно граничили между собой. Точно так же государства далеко не всегда объединяли людей, обладающих общей национальной идентичностью <…> Постепенно сложилась система европейских наций-государств, и Вестфальский договор 1648 г. закрепил данный принцип политической организации Европы. В XVIII и XIX вв. власть сконцентрировалась в руках наций-государств.». Габриэль Алмонд. Сравнительная политология сегодня.

Примечание 6

«Смута <…> произвела большую перемену и в самих умах тогдашнего общества, на многое заставила посмотреть другими глазами; вызвала переоценку старых понятий, раскрыла новые неотложные для государства задачи, с большею отчетливостью подчеркнула те из них, которые в свое время еще не успели выступить с надлежащею ясностью и убедительностью. Представление о государстве, как общем национальном достоянии окончательно вытеснило прежнее представление о государстве-вотчине». Шмурло Е. Ф. История России.

Примечание 7

«Смута в корне подкосила старый вотчинный взгляд на государя, как на хозяина, и создала почву, на которой позже <…> сложится представление диаметрально противоположное — о государе, как о „первом слуге государства“. Всего ярче и отчетливее воплотил в себе это представление первый император, Петр Великий». Шмурло Е. Ф. История России.

Примечание 8

«Особенное значение получили земские соборы и их совместная работа с правительством, которому одному, без посторонней поддержки, разрешение сложных задач, выдвинутых жизнью, было бы не под силу». Шмурло Е. Ф. ИсторияРоссии.

Примечание 9

«Распад в конце Первой мировой войны Австро-Венгерской, Турецкой и Российской империй способствовал разжиганию этнических и цивилизационных конфликтов между государствами, возникшими на их обломках, и между населявшими их народами. После Второй Мировой войны сходные результаты имело крушение Британской, Французской и Голландской империй. С окончанием „холодной войны“ к тем же последствиям привело падение коммунистических режимов в Советском Союзе и Югославии. Люди больше не имели возможности идентифицировать себя как коммунисты, советские граждане или югославы и отчаянно нуждались в обретении новых идентичностей. Они нашли их в прежних опорах — в этнической принадлежности и в религии». Самюэль Хантингтон. Столкновение цивилизаций.

Примечание 10

http://www.un.org/ru/documents/charter/index.shtml

Примечание 11

http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/colonial.shtml

Примечание 12

http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactpol.shtml

Примечание 13

http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/intlaw_principles.shtml

Примечание 14

Томас Карозерс. Конец парадигмы транзита (The End of the Transition Paradigm, 2002)

Примечание 15

«Противники отождествления посткоммунизма и демократизации фиксируют и другие особенности посткоммунистических трансформаций, в том числе необходимость одновременного преобразования политической и экономической сфер, а нередко — и обретения национально-государственной идентичности, всплеск этнонационализма». Мельвиль А. Ю. Демократические транзиты

Примечание 16

Баранов Н. А. Политические отношения и политический процесс в современной России: Курс лекций. В 3-х ч. СПб., 2004. 30 п.л.

Примечание 17

«…каждая социальная общность обладает своим <…> сводом правил. Совокупность культурноценностных и поведенческих установок соответствующей общности можно определить как ее социокультурное ядро (Core), охватывающее собой общие представления всех членов общности о том, что их объединяет и что отличает от других. Это ядро может включать в себя стереотипные установки относительно образа жизни, внешнего вида, лингвистических особенностей, культурных ценностей, способов проведения свободного времени и т. д.…».Д. П. Каранов. Мигранты и принимающее общество: культурный аспект межэтнических отношений в городской среде, Полития.ru, Выпуск № 1, 2013 г.

Примечание 18

http://ru.wikipedia.org/wiki/Русские

Если вам понравился этот материал, вы можете поблагодарить автора, сделав перевод по реквизитам:

Paypal: vensant1986@gmail.com

Яндекс-деньги: 410011791393787

Киви-кошелек: 9686764872

Другие материалы по этой теме:

Лишь бы человек был хороший

Мессии, элиты и выборы

Сторожа братьям своим

Национализм и демократия. Такие разные, и все-таки вместе

Азиатская солидарность vs. Русский индивидуализм

(специально для «Спутник и Погром»)