Копаясь в груде видео-хлама в поисках фильма, который смог бы скрасить еще один будничный вечер, я вспомнил одну картину, увиденную мной много-много лет назад.
Это было на самом деле давно. Без преувеличения, это была даже другая жизнь.
Прошло всего лишь чуть больше года после расстрела Парламента, Россия вязла в нищете и хаосе, на окраинах бывшей империи разгоралась Первая Чеченская война.
Димка как раз служил в армии. Мать, глубоким вечером возвращаясь с 2-х работ (чтобы хоть как то выжить), включала "Время" и, прикрывая рукой на глазах стареющие губы, смотрела хроники военных действий за день.
Убитые, раненые, жирные холеные генералы на фоне тощих, с посеревшими лицами, солдат.
Я отчетливо помню, как больше всего она боялась что его, водителя командирского УАЗ-ика, переучат на танкиста и отправят "туда".
Я мало что понимал в происходящем. Для меня оставалось загадкой, что это за такой неведомый, но очень страшный край "Чечня".
И почему туда отправляют воевать наших солдат.
Одно я помню до сих пор. До этой войны самым страшным, лютым врагом, для меня были гитлеровские солдаты, которые сжигали живьем целые деревни.
После того, как пошли первые рассказы о массовой резне русских на просторах "Независимой Ичкерии", забавы СС-овцев в Бухенвальде и Дахау стали для меня детскими шалостями.
Мне было 8 лет. Я учился во втором классе. Была зима.
Я рос спокойным, "домашним" ребенком. Занимался в музыкальной и художественной школах. Почти все вечера проходили одинаково. Я допоздна ждал маму, ужиная кашей на воде, потом она приходила. Уставшая и обессилевшая.
Молча ела, смотрела новости, убеждалась что Димка в своих письмах не врет и в Чечне его нет, и мы ложились спать.
Тогда мы часто спали вместе на раскладном диване в гостиной. Пустоту от оторванного так далеко и надолго старшего сына немного восполнял я. Тут, рядом с ней, живой и теплый. Свой.
Старый советский телевизор с потускневшим кинескопом тогда еще вполне радовал по-настоящему независимой журналистикой и хорошим художественным вкусом выпускающих редакторов.
В один из этих бесконечных вечеров зимы 94-95 годов мы сидели и смотрели "Глаза".
Наверное, хотя бы потому, что я вспомнил про него спустя 17 лет назад, это хорошее кино.
Я люблю такое кино. Которое снимают не для денег и "Оскаров", а про нас и для нас.
В котором нет до тошноты и отвращения сладких и глупых "хэппи-эндов". Для которых не строят "декорации", а снимают "здесь и сейчас", с трепетом и нервом пытаясь донести каждый штрих, который потом и сложится. В картину. В которой ты видишь себя и видишь окружающих. Живых и настоящих.
В России до сих пор снимают прекрасные ленты. Но под слоем добротного Михалковско-Бондарчуковского дермища, их можно увидеть разве что в "Закрытом показе" или найти на "торрентах", услышав рассказ про нее (ленту) от друга.
Хоккейная травма — шайба угодила прямо в глаз — привела симпатичного молодого хоккеиста в медицинский глазной центр. В палате, в которую он попал, существует закон — девчонка, которая находится в такой же палате, на том же месте, но этажом выше, должна быть с ним.
`Послав законодателей` с их законами вначале, наш герой случайно увидел в холле центра свою избранницу, ничего не видящую, но такую красивую и очаровательную, что понял: он увидел свою мечту, любовь, а может и жизнь. Его выписывают, ей предстоит серьезная операция. Нервный шок от невозможности быть рядом с любимой был настолько силен, что мозг приказывает ему быть слепым. Но они хотят видеть!
Она — потому, что любит жизнь, он — потому что любит больше жизни. Они просто должны, обязаны видеть свет и друг друга!
Подробнее на КиноПоиск.Ru
Еще по этой теме:
Юношеских инфантильных воспоминаний псто
Май 2002-го
Коэльо. Спустя 10 лет
Мой личный Ижевск
43 факта обо мне
Пишите письма
Тэмпл Грандин
Новые годы
25
Каменное
Пир духа
Это было на самом деле давно. Без преувеличения, это была даже другая жизнь.
Прошло всего лишь чуть больше года после расстрела Парламента, Россия вязла в нищете и хаосе, на окраинах бывшей империи разгоралась Первая Чеченская война.
Димка как раз служил в армии. Мать, глубоким вечером возвращаясь с 2-х работ (чтобы хоть как то выжить), включала "Время" и, прикрывая рукой на глазах стареющие губы, смотрела хроники военных действий за день.
Убитые, раненые, жирные холеные генералы на фоне тощих, с посеревшими лицами, солдат.
Я отчетливо помню, как больше всего она боялась что его, водителя командирского УАЗ-ика, переучат на танкиста и отправят "туда".
Я мало что понимал в происходящем. Для меня оставалось загадкой, что это за такой неведомый, но очень страшный край "Чечня".
И почему туда отправляют воевать наших солдат.
Одно я помню до сих пор. До этой войны самым страшным, лютым врагом, для меня были гитлеровские солдаты, которые сжигали живьем целые деревни.
После того, как пошли первые рассказы о массовой резне русских на просторах "Независимой Ичкерии", забавы СС-овцев в Бухенвальде и Дахау стали для меня детскими шалостями.
Мне было 8 лет. Я учился во втором классе. Была зима.
Я рос спокойным, "домашним" ребенком. Занимался в музыкальной и художественной школах. Почти все вечера проходили одинаково. Я допоздна ждал маму, ужиная кашей на воде, потом она приходила. Уставшая и обессилевшая.
Молча ела, смотрела новости, убеждалась что Димка в своих письмах не врет и в Чечне его нет, и мы ложились спать.
Тогда мы часто спали вместе на раскладном диване в гостиной. Пустоту от оторванного так далеко и надолго старшего сына немного восполнял я. Тут, рядом с ней, живой и теплый. Свой.
Старый советский телевизор с потускневшим кинескопом тогда еще вполне радовал по-настоящему независимой журналистикой и хорошим художественным вкусом выпускающих редакторов.
В один из этих бесконечных вечеров зимы 94-95 годов мы сидели и смотрели "Глаза".
Наверное, хотя бы потому, что я вспомнил про него спустя 17 лет назад, это хорошее кино.
Я люблю такое кино. Которое снимают не для денег и "Оскаров", а про нас и для нас.
В котором нет до тошноты и отвращения сладких и глупых "хэппи-эндов". Для которых не строят "декорации", а снимают "здесь и сейчас", с трепетом и нервом пытаясь донести каждый штрих, который потом и сложится. В картину. В которой ты видишь себя и видишь окружающих. Живых и настоящих.
В России до сих пор снимают прекрасные ленты. Но под слоем добротного Михалковско-Бондарчуковского дермища, их можно увидеть разве что в "Закрытом показе" или найти на "торрентах", услышав рассказ про нее (ленту) от друга.
Хоккейная травма — шайба угодила прямо в глаз — привела симпатичного молодого хоккеиста в медицинский глазной центр. В палате, в которую он попал, существует закон — девчонка, которая находится в такой же палате, на том же месте, но этажом выше, должна быть с ним.`Послав законодателей` с их законами вначале, наш герой случайно увидел в холле центра свою избранницу, ничего не видящую, но такую красивую и очаровательную, что понял: он увидел свою мечту, любовь, а может и жизнь. Его выписывают, ей предстоит серьезная операция. Нервный шок от невозможности быть рядом с любимой был настолько силен, что мозг приказывает ему быть слепым. Но они хотят видеть!
Она — потому, что любит жизнь, он — потому что любит больше жизни. Они просто должны, обязаны видеть свет и друг друга!
Подробнее на КиноПоиск.Ru
Еще по этой теме:
Юношеских инфантильных воспоминаний псто
Май 2002-го
Коэльо. Спустя 10 лет
Мой личный Ижевск
43 факта обо мне
Пишите письма
Тэмпл Грандин
Новые годы
25
Каменное
Пир духа
Комментариев нет:
Отправить комментарий